Почему Александр I позволил Наполеону подкосить свою экономику : Госэкономика: Финансы:

«Chere ami, chere ami! Si vous ne vendrez pas d'un peu de foin? — Шер ами, любезный друг! Не продадите ли немного сена», — примерно так говорили наполеоновские фуражиры, стучась в избы русских крестьян. Французы не хотели настраивать против себя мирное население и покупали корм для лошадей и продовольствие за деньги. А крестьяне не задавались вопросом, откуда у «шаромыжников» русские ассигнации…

Деньги, которые наполеоновские солдаты платили крестьянам за фураж, были на первый взгляд самые обыкновенные: хорошая бумага, прописанный номинал, водяные знаки, подпись управляющего и кассира банка, 1808 года выпуска, слегка потрепанные. Правда, если вчитаться в текст, напечатанный на купюрах, на многих банкнотах обнаруживаются ошибки: «Объявителю сей госуларственной ассигнацiи платитъ ассигнацiонный банкъ холячею монетою». А если приглядеться, можно еще и заметить, что подпись чиновника на банкноте сделана литографским способом, а не чернилами от руки.

Но русские крестьяне не обращали внимания на такие мелочи и были в большинстве своем безграмотны. Поэтому они не догадывались, что получают за сено, хлеб, мясо и яйца фальшивые деньги. Следует отметить, что насильственные реквизиции продовольствия тоже практиковались, но немного позднее. Тогда и началось среди крестьян партизанское движение.

Среди солдат наполеоновской армии, которые занимались заготовкой продовольствия, значился лейтенант Анри Бейль. Он писал родственникам 24 августа 1812 года из Смоленска: «...Я не очень-то счастлив, что попал сюда. Как меняется человек! Эта жажда все видеть, которая мучила меня прежде, совершенно исчезла; с тех пор как я узнал Милан и Италию, все, что я вижу, отталкивает меня своею грубостью... иной раз я готов расплакаться. В этом океане варварства моя душа не находит отклика ни в чем! Все грубо, грязно, зловонно и в физическом, и в нравственном отношении...». Впоследствии он увидит пожар Москвы, «патриотизм и настоящее величие» русского народа и поразится тому, что «деспотизм русского самодержавия совсем не принизил народ духовно». По возвращении на родину этот человек напишет повесть «Ванина Ванини», роман «Красное и черное», «Пармская обитель» и многое другое. Кто знает, сколько мужиков в какой-нибудь Орше продали сено за поддельные купюры самому Стендалю?

А годом ранее в парижском предместье Монруже местные жители пожаловались в жандармерию на странные звуки в одной из заброшенных усадеб. По ночам сквозь плотные шторы пробивались полоски света, а иногда к дому, в котором давно никто не жил, подъезжала карета. Многие считали, что там орудует нечистая сила, но служба охраны порядка нисколько не встревожилась, а наоборот — успокоила перепуганных обывателей. «Шли бы вы по домам, — сказали жандармы, — здание в порядке. Здесь проводятся определенные изыскания по заданию правительства».

Руководил «изысканиями» гравер главного управления Франции Жозеф Лаль. Под его началом искусные полиграфисты изготовили более 700 медных досок — клише для печати русских денег. Печатались в основном купюры крупных номиналов: 25, 50 и 100 рублей.