Дмитрий Ши, режиссёр: «Театр давно стал синтетическим, где жанры обогащают друг друга» #Культура #Омск

Дата публикации:_Вчера 14:01 Источник фото:_ Полина Козлова

Последней премьерой сезона в Омском ТЮЗе стал спектакль «Холстомер» (12+) по повести Льва Толстого. Режиссёр Дмитрий Ши называет свой спектакль «карнавалом масок».

Подзаголовок названия спектакля: «Воспоминания о былом». Да, как и у Толстого, основным рассказчиком здесь становится старый конь Холстомер, которого всегда считали «второсортным» из-за «пежин» — пятнистого окраса, хоть он и обгонял «первосортного» графского рысака.

Но погружений в реалии XIX века здесь не предлагают. Режиссёр Дмитрий Ши называет свой спектакль «карнавалом масок»: почти все персонажи-люди имеют свои маски, но они не надеты на лицо. Это большие и, похоже, тяжёлые предметы, которые нужно держать в руках. На каждой — словно застывшее выражение лица, возможно, отражающее суть характера того или иного героя. У последнего хозяина Холстомера (Тимофей Греков) и его жены (Таисия Галочкина) — одна маска на двоих: если мужу в какие-то моменты неудобно держать эту махину, её подхватывает подруга жизни. Правда, у неё всё же есть и своё отличие: шар на месте живота, отражающий вечную беременность. Это определяет и пластику героини «на сносях».

А князь Серпуховской (Кирилл Фриц), один из хозяев Холстомера, которого конь любил, которого вспоминал всю жизнь, появляется с маской, на которой застыла старческая гримаса. Но и таким его узнал Холстомер.

Толпа людей-масок собирается, чтобы посмотреть на соревнование Холстомера с графским конём. Одна из этих масок подозрительно напоминает Льва Николаевича...

Кстати, литературовед Виктор Шкловский, адепт русской формальной школы, считал, что Толстой, сделав основным рассказчиком животное, использовал приём «остранения», что позволило посмотреть на общество со стороны. Ведь не человек, а лошадь задаётся вопросом, почему люди говорят «моё» не только о собственной руке или ноге, а о другом живом существе?

Но если люди здесь — носители масок, то лошади просты и искренни в разных своих чувствах. Да, на сцене всё время появляются конструкции, напоминающие игрушечных лошадок на колёсиках, но огромные, сопоставимые по размерам с реальными лошадьми. В движение их приводят актёры, элементы костюмов которых похожи на сбрую. Но одно дело, когда лошади по приказу хозяев движутся внутри этих сооружений, и совсем другое, когда вступают во взаимоотношения друг с другом. Тогда они покидают эти деревянные конструкции, словно их души вырываются из жёсткой телесной оболочки.

При этом идиллии здесь нет: мы видим, например, как старого Холстомера окружают молодые кобылки и, словно камни, бросают в него обидные слова: о том, что он стар, не быстр, а значит — не нужен. При этом пластически актрисы остаются лошадьми: и копытами цокают, и длинными волосами, словно гривами, трясут; кажется, что даже шеи у них вытягиваются по-лошадиному. И в чувстве своём, пусть это и презрение, они искренни. Искренна и влюблённость Холстомера в строптивую кобылу Вязопуриху (Валерия Харитоненко), и ревность к коню Милому (Евгений Сизов). Но главным воспоминанием его жизни становится мать (Дарья Оклей). Она словно бы всё время ускользает от Холстомера, но и всегда рядом: свет её любви как будто овевает всю его жизнь.

Не скрою, «лошадиные» сцены понравились мне больше именно потому, что в них были живые чувства, которые как бы притягивал своей искренностью исполнитель главной роли Евгений Сухотерин. Его Холстомер вспоминает о своей непростой жизни с внутренней теплотой, иногда — с недоумением, но никогда — с осуждением.

А когда мир лошадей соприкасается с миром людей, кажется, что они вовсе не пересекаются, существуют параллельно: люди не видят в лошадях живых существ, способных чувствовать, они видят в них лишь собственность. А ведь Холстомер и на любовь к человеку способен: увидев постаревшего, обедневшего и спившегося князя Серпуховского, своего бывшего хозяина, вспомнил, как тот был ему дорог, потянулся к нему. Но князь его не узнал. И лишь на пороге смерти вдруг с чувством произнёс: «Это ты?». Может, Холстомер был единственным, кто любил его по-настоящему? Как для Холстомера главной была любовь матери, с которой он вновь встретился уже за гранью земной жизни.

Именно так, средствами современного синтетического театра юных зрителей знакомят с прозой Толстого.

Что ж, в ТЮЗе появился ещё один спектакль, не похожий на другие.

Елена Петрова