Онколог Николай Жуков о том, чему нам стоит поучиться у индийцев и угандийцев: Общество: Россия: #Россия #Новости

По данным Росстата, в прошлом году смертность от онкологических заболеваний в России увеличилась на 4 процента. Минздрав это связывает с ростом продолжительности жизни: люди стали доживать до своего рака. Однако врачи и пациенты считают, что все беды — из-за отсутствия системы и денег. Каждый регион по-своему борется с болезнью в меру своей финансовой состоятельности. Общих стандартов нет. Диагноз ставят поздно, в бесплатной помощи часто отказывают. «Движение против рака» направило письмо Владимиру Путину о необходимости создания Национального плана борьбы с онкологией. О том, сможет ли планирование заменить финансирование, «Ленте.ру» рассказал руководитель отдела оптимизации лечения онкологических заболеваний у подростков и молодежи Центра детской гематологии имени Дмитрия Рогачева Николай Жуков.

«Лента.ру»: Нужен ли нам национальный план?

Николай Жуков: Каждый год у 500 тысяч наших сограждан находят злокачественную опухоль, более 250 тысяч погибает. Для наглядности: ежегодно заболевает Рязань и вымирает Тамбов. Это достаточный аргумент? В США после Второй мировой проблема онкологии вышла на уровень президента, Конгресса. На борьбу с раком шло до 20 процентов бюджета национальной системы здравоохранения. США только на борьбу с онкологией тратили в семь раз больше, чем у нас на всю российскую систему здравоохранения.

Смертность от рака растет из-за нехватки денег или от хорошей жизни, как считают в Минздраве?

Смертность от рака — достаточно инерционный показатель. Он не меняется за сутки или за месяцы. Его нельзя адекватно оценивать во временном горизонте один-два года.

Недавние сокращения онкологических программ уже проявили себя или все еще впереди?

Если совсем никого не лечить, количество летальных исходов будет расти быстро и станет заметно очень быстро. Сокращение же объемов помощи даст свой страшный результат через несколько лет. Нужно понимать, что если финансирование сокращается — уменьшается количество закупаемых препаратов, объем диагностики и лечения. Не очень умно верить в то, что весь цивилизованный мир покупает таблетки за 100 долларов только потому, что не знает о сторублевых отечественных разработках.

Что же делать? На стодолларовые таблетки денег, похоже, не будет...

Минимизация ущерба, разумная экономия. За счет имеющихся ресурсов мы должны научиться спасать как можно больше людей. Придется адаптировать под себя рекомендации для стран с низкими финансовыми возможностями. И учиться. Причем не у американцев или европейцев, а у индийцев и угандийцев. Например, считается, что наибольший эффект можно ожидать от профилактики и скрининга. Это так, но только если эффективный скрининг в принципе возможен. У нас же как: закупили сотни маммографов, сидим и ждем снижения смертности от рака молочной железы. И все никак. Оказывается, женщины на маммографию приходить должны. Регулярно!