«В гостях у “Арлекина”» побывали спектакли для взрослых #Культура #Омск

Дата публикации:_Вчера 13:08 Источник фото:_ Никита Кудрявцев

С 4 по 9 октября в Омске прошел VII Международный фестиваль «В гостях у “Арлекина”». В его афише были спектакли для зрителей старше 12 и даже 16 лет. О чем же и как театр кукол говорит сегодня со взрослыми и взрослеющими людьми?

Таких «взрослых» спектаклей оказалось 7 из 18 (включая внеконкурсную «Турандот» — подарок омичам от Центрального театра кукол имени Сергея Образцова).

Итак, какие же темы предлагает театр для разговора?

Первым из «взрослых» спектаклей на фестивале был показан «SHURALE: новая фантазия» (12+) Татарского театра кукол «Экият». Герой татарского фольклора леший Шурале в этом спектакле — не только некое сказочное существо, хранитель леса, но и хранитель народных традиций, духа своего народа, его национальной памяти.

О трагедии, к которой приводит потеря памяти о своём роде, о семье, о Родине — спектакль «Легенда о птице Доненбай» (12+) Кыргызского государственного театра кукол им. М. Жангазиева. Когда-то роман Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», опубликованный в «Новом мире», имел огромный резонанс. Именно оттуда узнали мы слово «манкурт» — это человек без памяти о прошлом, лишенный понимания собственного «я», как писал Айтматов. С тех пор оно стало нарицательным.

Рассказанная в романе легенда о том, как захватчики превращают пленников в людей без памяти, в послушных рабов, легла в основу спектакля. Юноша Жолман желал отомстить врагам за гибель отца Доненбая. Но, превратившись в манкурта, «как собака, признавал только своих хозяев». Даже материнская любовь не спасает манкурта: он убивает и свою мать.

Тему утраты родовых и родственных связей продолжил спектакль «Последний срок» (16+) по одноименной повести Валентина Распутина Иркутского областного театра кукол «Аистенок». В деревне, где умирает старуха Анна, собираются ее дети, готовясь хоронить мать. Встретившись после долгой разлуки, братья и сестры понимают, как далеки друг от друга не только географически: они стали совсем чужими. Даже общие воспоминания о детстве сближают их ненадолго. Исполнительница роли старухи Анны Эмма Алексеева так говорит о посыле этого спектакля: «Мы счастливы, когда у молодых людей после этого спектакля возникает желание позвонить маме, навестить бабушку. Важно, чтобы каждый человек ушел, наполненный мыслями о доме и семье».

Ценность человеческой личности, ее свобода, возможность самостоятельного выбора — эти темы стали предметом рассмотрения очень разных спектаклей: «Тихо!» (16+) по повести Ф. Достоевского «Кроткая» театральной группы из Ирана «Чайка» и «Цветы для Элджернона» (12+) по одноименному фантастическому рассказу Дэниела Киза Пермского театра кукол. Эти совершенно разные по материалу и воплощению спектакли объединяет протест против отношения к человеку как к объекту, поддержка человека в стремлении оставаться самим собой.

Но что значит: быть самим собой? Всегда ли человек сам может в этом разобраться? Насколько он меняется, взрослея? Должен ли с годами избавиться от внутреннего ребенка? Об этом — спектакль Московского театра кукол «Кэрролл без Алисы» (12+), где серьезный человек, профессор математики Оксфордского университета Чарльз Лютвидж Доджсон проживает путешествие в «прекрасное далеко» детства, чтобы стать Льюисом Кэрроллом, автором «Алисы в Стране чудес». Вместе с ним это путешествие проживают и зрители, так что вопроса, надо ли избавляться от внутреннего ребенка, наверное, ни у кого из них к концу спектакля не остается, настолько замечательно это путешествие.

Побыть детьми можно и во время спектакля «Турандот» (16+) Центрального театра кукол имени С.В. Образцова по фьябе Карло Гольдони. Веселые венецианцы, словно дети, затевают театральную игру в китайскую сказку о принцессе Турандот, которая и сама не может понять, что для нее важнее: собственная гордыня или любовь? Тема серьезная, а воплощение легкое, как комедия дель-арте, изящное, как венецианский карнавал.

Теперь попробуем понять, какой язык использует современный кукольный театр для разговора со взрослыми?

Тут надо сказать, что из этих семи спектаклей исключительно кукольным был только один — «Турандот», где сказку Карло Гоцци разыгрывали тростевые куклы. Режиссер Борис Константинов создал «кукольное шоу на воде». А как иначе, если все происходит в Венеции времен Гоцци? Там и сказочный Китай приходится поместить на гондолы, плывущие по каналу. Эта подчеркнутая условность — правило затеянной со зрителями игры. Они тоже должны в нее вовлечься, для этого в самом начале с ними репетируют: когда над каналом восходит ночное светило, всем предлагают кричать: «Луна!». И солидные дяди и тети с удовольствием включаются в игру. А уж после этого все превращения и интриги только смешат, тем более, что Панталоне, Тарталья, Бригелла и Труфальдино все время шутят, даже про омское метро эти венецианцы не забыли. И как бы внутри этой карнавальной стихии звучит трогательная линия любви прекрасного в своей искренности принца Калафа и жестокой гордячки принцессы Турандот. И еще завораживает визуальный мир этого спектакля, созданный художником Виктором Антоновым.

Но даже и здесь, при подчеркнутом следовании традиции, были и отклонения от нее: по окончании спектакля вместо традиционных поклонов с куклами в руках актеры «выныривали» из «вод» венецианского канала и даже «плавали» по ним, превратив прощание со зрителем в еще один мини-спектакль.

Все остальные названные спектакли, скорее, синтетические, где соединяются элементы разного театра, а актер и кукла могут легко взаимодействовать. Например, в спектакле «Последний срок» в образах взрослых детей Анны — актеры. Они все больше ссорятся, выясняют отношения, требуют друг от друга внимания к матери, но готов ли каждый из них хоть чем-то пожертвовать ради нее?

Только вспоминая о детстве, они становятся человечнее, словно бы оживляя с помощью предметов истории своих детских лет. Есть здесь и элементы теневого театра: братья выпивают в баньке, думая, что об этом никто не знает. Но их силуэты отлично видны зрителю, разговоры прекрасно слышны и, надо сказать, сцены эти разыграны мастерски: теневые силуэты выразительны, абсолютно соответствуют происходящему в баньке. Знает о том, чем там занимаются сыновья, и старуха Анна.

Но и сама она, и ее деревенская подружка — словно существа из уже другого мира, чуждого детям, поэтому воплощены в куклах. Да еще маленькая внучка, которая, в отличие от взрослых, чувствует связь с Анной, тоже появляется в кукольном воплощении.

Режиссер Игорь Казаков, похоже, предлагает зрителю ответить на вопрос, кто из них живее? Может быть, уже стоящая на пороге иного мира, чувствуя за плечом костлявую смерть, Анна проживает свои последние минуты полнее, чем ее погруженные в сиюминутные заботы дети?

Пронзительная музыка Егора Забелова позволяет это ощутить. Не случайно именно ему по итогам фестиваля достался приз «За лучшее музыкальное оформление спектакля». И как мелодия надежды звучит в конце крик сына Михаила: «Мама, прости!».

А в фантазии о Шурале сначала кажется, что и нет ничего кукольного. В каком-то наполненном старинными предметами доме появляется современная, модно одетая девушка. Возможно, это опустевший дом ее предков, а может, какое-то музейное пространство. Здесь и возникает из ожившего предмета — старого плаща — странное сказочное существо Шурале.

Легенда о Шурале не раз воплощалась в татарском искусстве: в начале 20 века появилась поэма Габдуллы Тукая, строки которой периодически звучат в спектакле как бы «за кадром». На рубеже 30-40-х годов по мотивам поэмы композитор Фарид Яруллин написал музыку для балета, но не увидел его постановку: в 43-м погиб на фронте. А ведь позднее этот балет с успехом шел на сценах разных театров. Не удивительно, что в спектакле звучит именно его музыка, а Шурале и нежданная гостья общаются пластически. Можно даже предположить, что артисты имеют балетную подготовку. Но нет: Юлия Василишина — актриса театра кукол, а Ильдус Габдрахманов — приглашенный из драматического театра актер.

Автор:_этой инсценировки и режиссер Ильгиз Зайниев соединил разные виды национального искусства: фольклор, поэзию, музыку, балет. Появляется здесь и кукольная театральная сцена. Все эти национальные богатства позволяют Шурале и его гостье обрести крылья: какой-то белый клочок превращается в парящих птиц, вместе с которыми герои путешествуют по заповедному сказочному лесу.

В «Легенде о птице Доненбай» Жолман и его мать — в человеческом облике, а образы жестоких завоевателей созданы с помощью театра маски. Художник Юлдаш Нурматов сделал их огромными: завоеватели как бы возвышаются над поверженными. Но есть в них и что-то карикатурное. «Люди ли это, — как бы говорят нам создатели спектакля, — если побеждают они, лишая своих жертв памяти?». Мать гибнет, но ее белый платок превращается в птицу, которая теперь всегда будет кричать: «Вспомни, чей ты! Как твое имя? Твой отец — Доненбай! Доненбай! Доненбай!».

Специальный приз генерального спонсора фестиваля ПАО «Сбербанк» получил спектакль «Тихо!». И действительно, это слишком необычное произведение, поэтому его нельзя было не выделить особо. Во-первых, это международный проект: чтобы привезти спектакль из Ирана в Россию, к его созданию подключили актеров из разных театров: Омска, Иркутска и Баку. Работали с ними удаленно, последние репетиции были уже на сцене нашего «Арлекина».

Во-вторых, создавали его пять режиссеров, это, по словам приехавших в Омск представителей иранской театральной группы «Чайка», «коллективная режиссура». Думаю, не только мне довелось увидеть именно так созданный спектакль впервые.

Тут еще немало необычного. На сцене почти до самого финала ничего не происходит. Мы видим какое-то затемненное пространство. Слева — высоченный, метра в два, черный стул, на котором восседает плюшевый мишка. Справа — маленький, словно детский, белый стульчик. Спинка его выполнена в форме могильного креста. А на нем лежат кроваво-красные женские туфли на высоких каблуках, в современной культуре — символ протеста против гендерного насилия. В центре сцены — иконостас, где среди икон есть и абрис человеческой фигуры: так обычно полицейские обводят мелом труп, чтобы обозначить место преступления. Отражение этой фигуры сверкает множеством лампочек и на полу сцены.

Откуда-то из глубины будет доноситься исповедь героя повести «Кроткая» в исполнении актера из Баку Шовги Гусейнова, а его самого мы так и не увидим. Все остальные эпизодические персонажи появляются в шляпах-игрушках: с ушками и глазками, словно тоже игрушечные медвежата. В такой же шляпе и некая распорядительница происходящего, покрикивающая на еще только рассаживающихся зрителей: «Тихо!», - она и во время спектакля будет пытаться наводить порядок в зале. А может, это служанка Лукерья? Ведь неспроста она всё время проговаривает последний диалог с хозяйкой, которая вот-вот сведет счеты с жизнью: «Барыня, что с вами? — Иди, Лукерья!».

Вскоре в зале появляется девушка с потертым чемоданом, в яркой шапочке, с очень похожей на нее перчаточной куклой: такая же детская шапочка, такие же косички, белое платьице, но рта у этой куклы нет. Она — существо, лишенное права голоса, вещь. Зато ее хозяйка больше не может молчать, все время пытается рассказать всем присутствующим, что уже видела этот спектакль и поняла: судьба Кроткой такова же, как и ее. «Она — ребенок, ей еще куклы нужны, а не муж», — кричит эта странная зрительница, перебивая исповедь рассказчика: «Я смотрел на нее, как на мою, и не сомневался в моем могуществе».

Она и усидеть на месте не может. Все движение в этом спектакле происходит в зале. В конце концов странная зрительница (это актриса и координатор группы «Чайка» Мина Эмами) врывается на сцену, чтобы объяснить, что привело к трагедии. «Вот — он, — показывает она вверх, где на высоком-высоком стуле восседает этот мишка как символ мужской силы и власти. — Вот я», — она кладет свою куклу на меленький стульчик, накрывает кроваво-красным шарфиком и сама падает замертво...

Возможно, необычнее этого зрелища только спектакль «Цветы для Элджернона», который создатели назвали видеоспектаклем, потому что и его герои, и городок, в котором они живут, сделаны... из деталей конструктора Лего, а зрители наблюдают за их жизнью на экране в прямой трансляции, которую «здесь и сейчас» ведет художник спектакля Виктория Ельцова.

Предваряя начало представления, режиссер Дмитрий Вихрецкий рассказал: здесь, на омском фестивале он узнал, что спектакль из Лего впервые был создан еще в 90-х. «Мы думали, что первые, но, оказывается, нет». И все же главное не в том, кто раньше догадался использовать в театре собранный из детского конструктора мир, а в том, зачем и как это делается.

Здесь события происходят как бы в разных вариантах восприятия одного человека. Чарли, парень с «проблемами ментального развития», воспринимает мир как игрушку. Актер Павел Дитятин в самом начале спектакля предупреждает, что Чарли с трудом говорит, поэтому он будет использовать специальную капу, затрудняющую речь; а поскольку писать и рисовать Чарли тоже трудно, то он, правша, будет держать огромный карандаш в левой руке. Словно бы он, здоровый человек, участвует в неком эксперименте. Как появляются эти рисунки, мы тоже видим на экране.

Несмотря на эти особенности, Чарли вполне счастлив: работает в пекарне, своих коллег считает доброжелательными и предполагает, что они очень обрадуются, если он станет умным. Об этом он и мечтает, поэтому ходит в специальную «лабалаторию», где ученые, работающие над улучшением интеллекта, исследуют его состояние. Начав с подопытного мышонка Элджернона, они подбираются к Чарли и решают прооперировать его, чтобы сделать гением.

Казалось бы, мечта Чарли стать умным сбывается. Меняется и его восприятие: теперь окружающие — не просто человечки-игрушки, у них появляются лица. А когда интеллект Чарли развивается до гениальности, то всех окружающих он видит словно насквозь: их лица теперь на экране — крупными планами без прикрас.

Он понимает, что друзья по пекарне его презирали, а ученым важен не он, а «мозг, который стоит миллионы долларов», поэтому самым близким существом оказывается товарищ по несчастью мышонок Элджернон. Будучи гениальнее своих Франкенштейнов, Чарли понимает, что рано или поздно начнется регресс, мозг вернется в первоначальное состояние. Так и происходит: Лего-мир на экране постепенно возвращается. Лаборатория вновь превращается в «лабалаторию», и актер опять использует капу, затрудняющую речь.

А зритель остается один на один с вопросами о том, есть ли нравственный предел научному познанию и, что еще важнее, можем ли мы относиться к другому как к объекту, имеем ли право презирать тех, кого природа, как нам кажется, чем-то обделила. А может, доброта и открытость Чарли важнее, чем умение произносить слова без ошибок?

Участники спектакля «Кэрролл без Алисы» Александр Шадрин и Иван Федосеев стали лучшим актерским дуэтом, с чем я абсолютно согласна, потому что спектакль построен на их партнерстве, им принадлежит и идея его создания.

Солидный профессор с бородкой, привыкший все, даже степень свежести булочек, рассматривать в математических формулах, зачем-то приходит к доктору, причем держит перед собой закрытую дверь, за которой его почти не видно. И даже когда эта дверь, вроде бы, отворяется, она превращается в...аудиторную доску, на которой профессор сразу же начинает выводить формулы. Не прячется ли за этой доской с формулами, как за дверью, его истинная сущность озорного мальчишки и фантазера? И хватит ли у него мужества эту сущность проявить?

Именно с таким мальчишкой он и сталкивается в кабинете доктора. Или не в кабинете, а в какой-то удивительной стране, где можно встретить Белого Кролика, который все время куда-то опаздывает. Или мудрую Синюю Гусеницу. И подержать в руках улыбку Чеширского Кота. Да и кто такой он сам? Профессор или тоже мальчишка с задранной штаниной и выбившейся из-за пояса рубахой, который, чтобы декламировать стихотворение, обязательно должен взобраться на стул?

Здесь оживают предметы, а живые существа могут стать предметами: так розовый фламинго оказывается клюшкой для гольфа при дворе Червонной Королевы. Да и сам профессор, отведав волшебный напиток, сначала уменьшается так, что его почти не видно из-за стола, а потом превращается в великана, ножищи и ручищи которого вот-вот протянутся со сцены в зал... В общем, актеры показывают и виртуозное владение предметами, и кукловождение, но самое главное — это партнерское взаимодействие, благодаря которому все абсурдные кэрролловские фразочки обретают смысл.

Вот и получается, по версии создателей спектакля, что по Стране чудес, стране своего воображения путешествовал профессор Доджсон, а Алису он придумал, чтобы, как за плотной дверью, спрятать за ней и за псевдонимом «Кэрролл», свою мальчишескую сущность: «Всегда можно подумать, что это было не с тобой!». Пусть он думает, что ему вздумается, но со зрителями путешествие в Страну чудес точно случилось!

Вот такой он, современный театр кукол для взрослых: серьезный и веселый, лирический и трагический. И очень разнообразный по приемам, стилистике, эстетике. Настоящий!

Елена Петрова